«Много шума из ничего», театр Российской Армии, 02.10.13

Как я уже говорила, я очень люблю это произведение Шекспира. Им я открыла свой сезон в театре им. Пушкина, оно же стояло у меня на первом месте в списке «must see» на сезон 2013-2014.

Театр Российской Армии я тоже очень люблю, хотя до этого была там только единожды. Прекрасная акустика, большая сцена, удобный зал и невероятно красивые интерьеры – вот что такое этот театр.

Посмотрев две современные постановки «Много шума...», я захотела классики. Театр Российской Армии был лучшим выбором – знакомое место, хорошая труппа.

Я не буду писать большое вступление, я много сказала о «Много шума...» в предыдущем отчете и мне еще много предстоит написать в финальном сравнении трех постановок, поэтому сразу о спектакле. К сожалению, я не нашла нормальных фотографий со спектакля, тем более, с тем составом, который был у меня.

Первое впечатление было прекрасным – красивая, грандиозная музыка, раскрывающийся красный занавес и замечательные декорации. Вот как раз общая, фоновая декорация в ЦАТРА лучшая из трех постановок. Другое дело, что только эта фоновая и есть единственная...

Появляются Леонато, гонец и Беатриче с Геро.

Леонато был... Леонато. Этот персонаж вообще не из тех, которые обычно запоминаются, он не очень ярок, если только его ярко не играть. Этот Леонато был похож на Леонато из уэст-эндской постановки. Вообще я Леонато воспринимаю всегда вместе с Антонио. Хороший дуэт.

Геро... чья угодно Геро? А вот и нет. Геро из театра Российской Армии — совершенно новый образ. Она серьезнее и жестче, чем любые другие Геро. Это другое прочтение образа. Это не легкомысленная Геро из театра Пушкина, не лондонская Геро. Эта девушка взрослее и опытнее. Когда ее обвиняют в неверности, она стоит, словно статуя, и от нее веет холодом, в то время как другие Геро пытаются оправдаться перед Клавдио и отцом. Эта Геро вызывает глубокое уважение. Ее обморок больше походил на смерть, чем обморок других. В общем, именно этот обморок – и есть та единственная ниточка, соединяющая новый образ с образом изначальным, сохраняя в персонаже ранимость вместо каменной твердости.

Образ Беатриче тоже прочтен по-новому. Зрителю сразу понятно: эта Беатриче изначально влюблена в Бенедикта. Между прочим, с психологической точки зрения ее поведение в таком случае куда более естественно, чем у «стандартных» Беатриче. Она тайком, за колоннами, утирает слезы, отвернувшись от остальных, а обернувшись к ним снова, она опускает колкости насчет Бенедикта, чтобы скрыть свою несчастную привязанность. Да и вообще невпопад она спрашивает гонца о Бенедикте. Ее голос скачет с верхних нот на нижние, она взволнована, а не язвительно насмешлива, когда спрашивает, «скольких на этой войне он убил и съел», переспрашивает несколько раз – и мы понимаем, что она-то как раз влюблена. Тем естественнее ее куда более короткий, чем у Бенедикта, монолог после того, как она подслушала разговор Геро и Урсулы. Она просто наконец-то признается сама себе в любви к Бенедикту и душевно освобождается.

А что же Бенедикт? Он здесь тот, кого можно себе представить, когда именно читаешь «Много шума из ничего». Бенедикт классический. Он в меру весел и язвителен. Но что-то в нем есть такое, что заставляет задуматься: а не влюблен ли и он тоже в Беатриче? По-моему, тон, которым он произнес реплику про то, что Беатриче была бы лучше Геро настолько, насколько «первые дни мая лучше последних дней декабря» сказал все за него.

В прошлом отчете я говорила, что не верю в пару Бенедикт-Беатриче из-за того, что их увлеченность друг другом — всего лишь игра, придуманная окружающими и поддерживаемая ими самими. Но в этой версии они очень даже многообещающая пара, куда более вероятная, чем Клавдио и Геро.

Клавдио в этой постановке блеклый. Это просто точная «транспортировка» персонажа со страниц пьесы на сцену. Самым ярким проявлением эмоций и характера для Клавдио вообще становятся три сцены: сцена в церкви, сцена, когда Борачио разоблачен и сцена в склепе. Но последняя сцена (кстати, моя любимая во всем произведении!) была безжалостно вырезана. Сцена разоблачения Борачио была скомкана. А сцена в церкви проходила перед каменной Геро, не было ожидаемого взаимодействия персонажей. Клавдио бился о стену, вот и все.

Дона Педро я привыкла видеть другим. Более молодым, ведь он предлагает Беатриче выйти за него, более серьезным, но в то же время менее жестоким по отношению к погибшей Геро.

В трех постановках были три абсолютно разных дона Хуана. В этот раз, после утонченного вампира я увидела громадного детину, подлого, но бесхитростного. Он сливался со своими слугами. И он не вызвал никакой симпатии.

О героях, пожалуй, все. Рассказ о спектакле получился невеселый. Лично для меня современные постановки оказались лучше классических.